***

Ó К.Х. Ипполитов, В.Е.Лепский

1. Введение

Россия стоит перед необходимостью преодолеть тяжелый комплексный кризис, глубоко проникший в политическую, экономическую, социальную и духовную жизнь страны. Это объективная реальность, с которой придется считаться каждой политической организации, любому политическому деятелю, претендующим на роль руководителя общенационального масштаба.

Президент Российской Федерации В.В.Путин в своем первом Послании Федеральному собранию (июнь 2000 г.) отметил: “Развитие общества немыслимо без согласия по общим целям. И эти цели не только материальные. Не менее важны духовные и нравственные цели… Главное понять, в какую Россию мы верим и какой хотим мы эту Россию видеть”. Со времени постановки этой задачи прошло около трех лет, однако, в происходящих и в настоящее время изменениях тактические задачи и цели явно доминируют над стратегическими.

На практике, безусловно, удалось добиться относительной социальной стабильности, укрепления властной вертикали, сравнительно скромного и весьма неустойчивого экономического роста. Однако из системного кризиса страна еще не вышла.

Сегодня у России нет стратегического плана и долгосрочной программы развития, которые были бы известны и разделялись обществом, нет критичного анализа того, что с ней происходило в последние 15 лет, если мы сами, россияне, не определим свой путь развития, то его определят за нас другие.

2. Анализ сложившейся ситуации

Если попытаться кратко охарактеризовать основные итоги реформ последнего десятилетия, то они могут быть обозначены следующим образом:

В духовной сфере – это отсутствие государственной идеологии, деформация системы норм, установок и ценностей как следствие утраты критериев адекватной оценки социальной действительности; отказ от национальных и культурно-исторических традиций на фоне массированного проникновения в общественное сознание шаблонов западной “массовой культуры”; бурный рост стереотипов и новых форм мифологического сознания, деструктивных элементов религиозных верований и культовых организаций; неадекватное отношение общества и государства к месту и роли таких социокультурных институтов, как наука, образование, воспитание, и т.д.

В социальной сфере – это крайне низкий уровень жизни большинства населения, превышение смертности над рождаемостью, прямая угроза генофонду страны; дезинтеграция прежней социальной структуры без какого-либо замещения ее более прогрессивными формами социальной защиты населения; нарастающая детская беспризорность, эскалация преступности, алкоголизма, наркомании, проституции; рост и обострение межэтнической напряженности, проявлений националистических и шовинистических предрассудков; разрушение многих форм общностей, ранее выполнявших функции законодателей норм и критериев оценки различных типов социальных взаимодействий, продолжающиеся процессы маргинализации значительных групп населения и многое другое.

В сфере экономики – это супермонополизированная экономика, по сути своей нерыночная; сырьевая ориентация развития экономики как основной признак ее отсталости; низкая привлекательность для внешних инвесторов; тенденция невосполняемой утраты потенциала производства “высоких технологий”; высокая зависимость от импортозамещения продовольствия и товаров первой необходимости как угроза национальной безопасности страны, и т.д.

В политической сфере – это отсутствие последовательности во внешней и, особенно, внутренней политике, и отсюда – низкий уровень доверия населения к государству, проявляющегося в “протестном” голосовании и низкой явке избирателей; нарастающий процесс деполитизации общества, понижение “независимого” статуса партий; усиливающаяся тенденция прямого государственного вмешательства в процесс формирования ячеек и учреждений гражданского общества; низкий уровень политической, правовой и информационной культуры общества, и т.д.

В сфере государственного управления – это запредельный уровень коррупции чиновников; отсутствие механизмов и культуры стратегического и оперативного управления, явление “перехвата” управления; нарастающая тенденция вмешательства исполнительной власти в деятельность судебных органов, а также СМИ и политических партий; рост политической ангажированности государственных служащих, политизация государственной системы управления; отсутствие общественного (“народного”) контроля за властными структурами, и т.д.

Масштаб кризиса и острота проблем позволяют понять, почему многие исследователи и рядовые граждане весьма пессимистически оценивают перспективы России на будущее, а в общественном сознании и повседневной практике управления доминируют психология и логика выживания.

Богатая и недавно мощная страна – “сверхдержава” - оказалась бедной, духовно сломленной и отодвинутой в разряд развивающихся стран. Став жертвой краха сразу двух проектов - коммунистического и либерального, она мучается в поисках объединяющей ее национальной, а точнее, общественной идеи.

Россия сегодня столкнулась с угрозой разрушения её своеобразной национальной цивилизации, гибели российского народа как суперэтноса. Здесь присутствует и провоцируется национализм, направленный на разобщение народов; разрушение генофонда, самоидентификации и психологии русского народа; уничтожение культурно-исторических ценностей, дезорганизация общества. Сложилась обстановка её превращения в третьестепенную державу, несущая угрозу будущему страны, разрушения территориальной целостности страны, её бытия в целом. Т.е. происходит разрушение основных цивилизационных ценностей, которые на всем протяжении исторического развития России обеспечивали её независимость, самобытность, уникальность, делали её необходимым стабилизирующим балансом развития человечества.

Выход из состояния духовного и социального кризиса не только необходим, но и возможен, если Россия, несмотря на все трудности, препятствия и риски, найдет модель своего развития, специфичную ровно в той мере, в какой специфичной является она сама. Чтобы это произошло, потребуется выработать стратегию и предложить политику развития, понятную и приемлемую для большинства граждан современной России [1].

3. Потенциал для развития

Сегодня Россия обладает громадным потенциалом для развития, который адекватно не оценивается и не используется для решения стратегических проблем.

Во-первых, это уникальность географического и геостратегического положения России в мире как моста между Западом и Востоком, Севером и Югом (в традиционно-цивилизационном толковании этих понятий). Представляя собой общность множества народов и культур, возникшую естественным, органичным, а не миграционным способом, Россия исторически не только по местоположению, но и духовным складом своим готова к диалогу, сосуществованию и сотрудничеству с другими мирами, сообществами и цивилизациями.

Во-вторых, это природные богатства, по которым Россия существенно превосходит развитые страны и Запада и Востока. По сохранности естественных экосистем Россия занимает одно из первых мест в мире [4].

В-третьих, это цивилизационные ценности России, сложившиеся на протяжении её тысячелетнего развития: многообразие форм собственности, принцип народовластия, система местного самоуправления, приверженность российского народа к общинности, патриотизм, тяга к социальной справедливости, государственность и др.[5].

В-четвертых, это культурно-духовные особенности развития страны, которые выражаются не только в высочайшем уровне развития науки, образованности населения, способности генерировать новые идеи, производить и поставлять интеллектуальные продукты высокого класса, но и в характере самой духовной атмосферы, эту способность всячески стимулирующей. Всемирное признание духовной широты и умственной энергетики России заметно выделяет ее среди других стран.

В-пятых, это принадлежащие России материальные ценности за рубежом, а также ценности приватизированные незаконным образом, в том числе вывезенные за границу.

В-шестых, это ядерный щит России, который гарантирует ей на некоторое время безопасность от прямой силовой агрессии со стороны других стран и группировок.

Сегодня этот потенциал в достаточной степени не инвентаризирован и не используется должным образом для развития России.

4. Постановка вопроса “Что делать?”

Проблема российской стратегии в XXI веке неразрывно связана, а точнее, является неотъемлемой частью более общей и глубокой проблемы: устойчивого развития России. А это уже скорее доктринальный, теоретический уровень разработки и решения всех проблем. Поэтому вполне естественно, что на передний план выходят вопросы, связанные с пониманием устойчивого развития страны и с его обеспечением.

В связи с этим нельзя обойти один из вопросов, имеющих первостепенное значение с точки зрения идеологии развития: какую цель предусматривает устойчивое развитие и российская стратегия как частный случай общей проблемы? Его в последние 15 лет ставит перед собой российское общество в целом, политические и общественные организации в частности, государственные и политические деятели в особенности, и фактически он озвучивается в формуле: “Что делать?”

Каждый из субъектов государственно-политических отношений в соответствии со своими политическими взглядами, политическими позициями и интересами предлагает определенный набор конкретных действий, нередко формируемых как система мер или ее приоритетов. В этих предложениях есть немало совпадающих позиций, но есть и резкие расхождения, что практически не оставляет сколько-нибудь значимого поля для выработки компромиссного решения.

Но что объединяет все эти позиции, взгляды, предложения, так это полное отсутствие цели развития. Никто не хочет или не может дать четкого, определенного ответа на главный вопрос: куда идти, т.е. каков вектор общественно-политического развития страны? Это главный вопрос; только ответив на него, можно будет говорить о том, “что делать”, т.е. конкретные предлагаемые меры в этом случае приобретают предметный, целевой, осмысленный характер, лишенный откровенных политических пристрастий и амбиций.

Но, чтобы ответить на главный вопрос, необходимо определиться с той социально-экономической, политической и духовной основой, которая объективно определяет вектор общественно-политического развития страны, т.е. позволяет ответить на вопрос: “Куда идти?”.

Представляется, что такую основу необходимо искать в изучении всей более чем тысячелетней истории России как непрерывного развития без каких-либо купюр, отказа от каких-либо периодов или этапов этого развития - какими бы сложными и даже трагическими они не были.

Иначе говоря, необходимо обратиться к российской цивилизации, как неотъемлемой части цивилизации мировой. Концентрировано эта цивилизация выражена, применительно к России, в таком понятии, как “бытие народа” (на Западе более широкое применение приняли такие термины, как “образ жизни”, “менталитет”). И если мы останавливаемся на этом понятии, то исходим из двух моментов:

Во-первых, понятие “бытие” имеет глубокую русскую природу и отражает сложившееся на Руси, а затем и в России, оно вбирает в себя социальные, духовные, культурные и психологические аспекты жизни населения в целом, его отдельных социальных групп и семьи как первичной ячейки общества;

И, во-вторых, понятие “бытие” отражает устойчивые, в определенном смысле консервативные элементы, изменение которых происходит эволюционным путем, на протяжении длительного периода, даже переходя в новое качество, эти элементы тесно связаны с их прошлым содержанием, что делает их “узнаваемыми”, легко отличимыми и позволяет тем самым рассматривать их как сущностные характеристики развития страны.

И неслучайно З.Бжезинский, комментируя факт поражения СССР в “холодной войне” и “смутное время”, переживаемое Россией, довольно точно охарактеризовал это как следствие разрушения “концепции бытия” русского народа. Столь же неслучайно, что эти элементы российского бытия уже на протяжении длительного исторического периода и в настоящее время являются объектом нападок, разрушения, критики и отрицания.

Для сохранения, укрепления и развития российского бытия, которое и стало, как свидетельствует особенно опыт последних десятилетий, основным объектом разрушения сил направляемых извне в союзе с солидаризировавшимися с ними силами внутри страны, нужна иная политика. Она должна быть основана, прежде всего, на защите и укреплении тех ценностных ориентиров, которые и составляют суть российского бытия и российской цивилизации.

5. Ценностные ориентиры развития России

К числу базовых ценностных ориентаций (элементов), выдержавших, несмотря ни на какие невзгоды, испытания временем, необходимо отнести следующие:

• многообразие форм собственности;
• народовластие;
• общинность, соборность, коллективизм;
• стремление к социальной справедливости и социальному порядку;
• патриотизм;
• государственность;
• семья как первичная ячейка общества.

Многообразие форм собственности – государственной, общественной (муниципальной), коллективной и частной, формирование и развитие которых имеет свои исторические особенности. В России на протяжении веков формировались условия для утверждения в обществе взгляда на правомерность существования:

• национализированной (государственной),
• общественной (общинной, муниципальной),
• социализированной (коллективной),
• частной (приватизированной) собственности.

И проблема заключается не в том, чтобы утверждать приоритет той или иной формы собственности, а в том, чтобы, наконец, признать право каждого гражданина в соответствии со своими взглядами, традициями, опытом определить свою приверженность ее конкретной форме собственности. И государство должно защищать этот выбор, не позволяя групповым и иным корпоративным интересам навязывать свою волю и свое решение проблемы собственности. Все эти формы собственности без исключения в том или ином виде и объеме существовали до 1917 г., при этом общественная (общинная) собственность имеет, пожалуй, наиболее длительную историю.

Появление и развитие социализированной (коллективной) собственности имело принципиально важное значение – по своему содержанию она в наибольшей степени отражала стремление людей к социальной справедливости и социальному согласию. Именно она, будучи коллективной собственностью работающих граждан, обеспечивает материальную и социальную базу благосостояния ее владельцев (а не отдельного лица или группы лиц). Освобождение от наемничества и выступление людей в качестве коллективных собственников делает труд осмысленным и действительно свободным.

В этой связи необходимо отметить, что основная ошибка большевиков заключалась именно в том, что, провозгласив приоритет общенародной собственности (“земля – крестьянам, фабрики – рабочим”), на деле они этот лозунг так и не реализовали. Народная собственность (коллективная), так же как общественная или частная, были превращены в государственную, в этом качестве они не отвечали по своей сущности понятию “народная собственность”, их социалистическому содержанию. Опосредованное, косвенное владение собственностью через государство, как выразителя общих интересов и прав в вопросах собственности, не соответствовало ни уровню развития производительных сил, ни сложившимся в процессе веков производственным отношениям в городе и деревне, ни собственно непосредственным интересам народа, ни, соответственно, психологическому настрою народа.

Идею народного государства вытеснила идея всесильного бюрократического государства, присвоившего себе право распоряжаться результатом труда производителя. В конечном итоге, с экономической точки зрения, мы получили классический пример госкапитализма, основанного на всеобщем господстве государственной собственности и всевластии номенклатурно-бюрократического аппарата, что должно было привести к острому противоречию с социалистической политической формой. Это произошло в 80-е годы XX века и, в конечном итоге, явилось одной из основных причин краха социализма и распада СССР.

Тем не менее необходимо признать, что коллективная собственность доказала свою жизненность. Вопрос заключается не в том, чтобы запретить или разрешить ее существование, а признать ее равноправной с любой иной формой собственности, обеспечивая и защищая, как и другие формы собственности, ее свободное развитие.

Коллективная собственность как социализированная собственность пробивает себе дорогу и становится реальной действительностью в ряде развитых стран Запада, как, например, в Швеции, Финляндии, Испании, Италии и других странах. Именно ее формирование, объемы производства, место в экономике страны является одной из сущностных характеристик различных моделей социализма. Эти процессы отражают общемировую тенденцию, которая заключается в изменении отношения к проблеме коллективной собственности. От полного ее отрицания до второй мировой войны развитые западные страны постепенно пришли не только к ее признанию, но даже к стимулированию ее развития. Наиболее заметно этот процесс шел в скандинавских странах, особенно в Швеции, что наряду с другими факторами оказало значительное влияние на формирование понятия “шведская модель социализма”.

Радикально изменилась позиция по этому вопросу и в США. В соответствии с государственной программой в США планируется к середине XXI века до 50% промышленных предприятий перевести в коллективную форму владения.

В основе этой программы лежат две фундаментальные причины:

• во-первых, как отмечают американские специалисты, на предприятиях коллективной собственности производительность труда, организованность, трудовая дисциплина выше, чем на предприятиях частного владения;
• во-вторых, развитие социализированной собственности позволяет решать многие социальные проблемы, облегчает бремя, лежащее на плечах государства в проведении социальной политики.

В основе всего этого процесса лежит стремление сузить возможность социальных конфликтов, вырваться за рамки социальной ограниченности капитализма.

Для России эта проблема имеет принципиальное значение, так как:

• Исторически в нашей стране коллективные формы собственности и коллективные формы труда имели и продолжают иметь много приверженцев среди населения; на этой основе сложился определенный образ жизни значительных групп населения города и деревни. Насильственное или искусственное разрушение этого образа жизни неизбежно на первых порах (а этот период будет длительным) влечет, и уже повлекло, изменение социального статуса значительных групп граждан, их маргинализацию и, как следствие, стремительный рост люмпенизированных слоев населения и люмпенской психологии – социальной основы всех экстремистских взглядов и действий, равно как и расширение преступности.
• Нарушение равновесия в решении проблем собственности вызывает обострение социальных противоречий, в основе которых лежит значительный разрыв в доходах между узким слоем наиболее обеспеченных людей и основной массой населения, общее понижение жизненного уровня, падение уровня социальной защищенности различных групп населения.
• И, главное, отказ от мировой тенденции, отставание от мировых процессов поставит перед Россией уже в ближайшем будущем необходимость преодолевать это отставание, при том, что она в данном отношении - при всех имеющихся издержках - обладает наиболее значительным опытом и традициями.

Особое значение для России представляет проблема общественной собственности, имеющая, пожалуй, наиболее длительную историю. И общинное землепользование, и земское имущество, по существу, всегда рассматривалось как достояние конкретного общества (сообщества) – жителей самоуправляющейся территории, профессионального сословия (казачье общинное землевладение и землепользование).

Положение в этом вопросе в настоящее время остается сложным и противоречивым. В результате проведенной приватизации “по Чубайсу” сообщества так и не получили собственности. Провозглашенное Конституцией право населения на муниципальную собственность и настойчивые попытки Президента решить эту проблему наталкиваются на сопротивление бюрократического аппарата, искажающего и саботирующего уже принятые решения по этому вопросу. “Дикая приватизация” лишила гражданина России его конституционного права владеть, пользоваться и распоряжаться собственностью; она заставила его просить то, что ему принадлежит по праву. По-прежнему землей, объектами жилья, образования, медицины, детскими учреждениями, спортивными сооружениями, расположенными на земле самоуправляющихся территорий “от имени и по поручению” народа распоряжается государственный чиновник федерального или регионального уровня.

Данный вопрос имеет принципиальное значение, так как от полноты и корректности его решения зависит судьба гражданского общества. Она формируется на основе самоуправляющихся структур – территориальных, профессиональных, культурных, национальных, религиозных, творческих и т.д., среди которых местное самоуправление является ведущим, главным, т.к. именно оно обеспечивает первичные социальные потребности общества и делает действительно независимым политическое поведение граждан.

Таким образом, в процессе разгосударствления собственности были ущемлены и даже проигнорированы интересы личности и общества. Однако наиболее тяжелый удар был нанесен по интересам государства. Прежде чем начинать разгосударствление собственности, необходимо было определить, что есть и будет находиться в руках у государства. Именно государственная собственность делает государство равноправным субъектом экономических отношений, с одной стороны - позволяет ему эффективно защищать интересы общества в целом, обеспечивать правопорядок, стабильность (в том числе социальную) и безопасность - с другой

Как свидетельствует мировой опыт, государственный сектор экономики освобожден, и он формируется по следующим критериям:

• отрасли, являющиеся нерентабельными или малорентабельными, но без которых страна не может обеспечить свою жизнедеятельность (традиционные виды транспорта, в том числе железнодорожный, связь, почта, телеграф, угольная промышленность и т.д.). Совершенно очевидно, что ни частный, ни коллективный капитал вкладывать средства в развитие этих отраслей не будет;
• наукоемкое и капиталоемкое производство, включая фундаментальную науку, требующее значительных финансовых затрат. Прибыль от этого производства может быть получена, как правило, в отдаленной перспективе, что сдерживает инвестиции в это производство со стороны частного и коллективного капитала. Но без этих отраслей невозможны научно-технический прогресс, создание новейших технологий, а значит и прогрессирующее экономическое развитие страны, экономическая безопасность (авиакосмос, энергетика, электроника и т.д.).
• оборонная промышленность, обеспечивающая военную безопасность страны.

Для России с ее пространствами и суровыми климатическими условиями естественные монополии также должны быть государственной собственностью, так как они обеспечивают сохранение не только единого экономического пространства, но и политическую целостность территории, т.е. являются инфраструктурой экономического единства всей территории страны и одновременно служат интересам всего общества, а не отдельных его социальных групп.

Таким образом, государственная собственность отстаивает единую инфраструктуру страны, составляет основу научно-технического прогресса, обеспечивает обороноспособность и безопасность страны, ее экономическую, а в конечном итоге и политическую независимость.

Оценивая все происходящее в сфере собственности, можно констатировать отсутствие политики разгосударствления и последовательное разрушение тех отраслей, которые составляют инфраструктуру экономики, обеспечивают жизнедеятельность страны, ее оборону, безопасность и экономическую независимость. Причина этого кроется, прежде всего, в том, что отцы приватизации преследовали не цель обеспечения роста благосостояния населения, а совершенно конкретную политическую задачу: формирование крупного частного собственника как гарантии необратимости процесса капитализации общества.

С началом реформ Россия оказалась в условиях первоначального накопления капитала. А в этих условиях роль государства совершенно иная – это “ночной сторож”. Его основная функция – защищать процесс перераспределения собственности, даже если механизм этого процесса становится криминальным и лишает полностью государство социальной ответственности за общество, освобождает его от социальной и управляющей функции.

Свидетельством этого является:

• лишение собственности миллионов российских граждан;
• растаскивание и разбазаривание народного достояния;
• незащищенность отечественного производителя, оставленного в условиях открытой экономики без поддержки и защиты своего государства;
• передача за бесценок в руки иностранного капитала передовых базовых предприятий;
• постоянно растущий разрыв в доходах между небольшой частью населения (около 10%) и основной массой населения (более 90%);
• нахождение за чертой бедности около 33 млн. человек;
• отсутствие Закона о собственности и нежелание его принять - Закона, который должен развернуть конституционное положение о многообразии форм собственности и их равенстве перед законом, определить понятия, принципы, критерии и механизмы формирования всех форм собственности;
• отсутствие личной безопасности у большинства граждан России.

Таким образом, между государством, присвоившим себе права личности и общества, совершающим над ними правовой произвол, и государством, отказывающимся нести ответственность за социальное и правовое положение личности и общества, попустительствующее правовому произволу и не желающему бороться с преступностью, разница невелика. И в том, и в другом случае жертвой оказывается личность, ее достоинство, ее собственность, ее жизнь, наконец.

Любой государственный или политический деятель, любая политическая или общественная сила, выбравшие иную модель процесса разгосударствления собственности, несомненно, сумеют найти поддержку в различных слоях населения страны, в том числе и среди национально ориентированных представителей частнопредпринимательских структур, особенно среди средних и мелких предпринимателей.

В этой модели должно быть заложено:

• равноправие различных форм собственности, направленное на достижение главной цели – повышение благосостояния населения, общества в целом;
• следование традиции преемственности при решении вопросов собственности, исходя при этом не из политической целесообразности, а из исторически складывавшейся приверженности различных социальных и профессиональных групп населения той или иной ее форме, которая отвечает их образу жизни и позволяет реализовать себя как личность, не теряя при этом достоинства и самоуважения (социальный статус личности).

Народовластие, основой которого является местное самоуправление.

Система местного самоуправления – это система власти и управления, которая строится снизу вверх и основана на экономической и организационной самостоятельности и инициативе населения.

Без собственности (общественной, муниципальной), без властных полномочий в пределах самоуправляющейся территории народное самоуправление превращается в очередной миф, а органы местного самоуправления из органов власти народа – в своеобразные полуобщественные, полугосударственные органы, лишенные властных полномочий. Поэтому ни о какой полной демократии без формирования народовластия на всей территории РФ не может быть и речи. Право народа решать свою судьбу, определять свое бытие остается нереализованным без народного самоуправления, основанного на общественной собственности и располагающего властными полномочиями в пределах самоуправляющейся территории.

Приверженность российского народа общинности, соборности, коллективизму, понимание сопричастности каждого члена социума общему делу, ответственность не только за свою судьбу, но и за состояние общества, традиция взаимовыручки в дни испытаний и трагедий.

Общинность, соборность, коллективизм определяют самобытность русской и российской культуры, уникальность российской цивилизации и ее коренное отличие от западной, атлантической цивилизации, духовной основой которой является безудержный индивидуализм.

С началом капитализации России эта ценностная ориентация российской цивилизации стала одним из основных объектов нападок и уничтожения. Возрождение этой духовной ценности, ее открытая защита и стимулирование ее развития неизбежно вызовут симпатию к силе, ее возрождающей, различных социальных слоев и групп. В числе ее сторонников будет и русская православная церковь, для которой соборность – одна из основ религиозного православного учения.

Стремление к социальной справедливости и социальному порядку как способу достижения согласия и мира в обществе, как основы нравственности. Идея социальной справедливости во все времена оставалась актуальной и легко воспринималась народными массами. Идея социальной справедливости во все времена оставалась актуальной и легко воспринималась народными массами. Выраженная в разных религиозных учениях, взятая на вооружение различными политическими и общественными движениями (в том числе социалистическим и коммунистическим) в России и в мире в целом, эта идея составляет сверхзадачу человечества. И если та или иная общественная сила в России претендует на роль общенациональной, она обязана возродить эту идею в своей программе и сделать ее практической задачей.

Патриотизм, обеспечивающий целостность и величие народа, его внутреннюю способность преодолеть все тяготы и невзгоды ради сохранения своего бытия, своей земли и общности, своего Отечества.

Государственность, проявляющаяся как вера населения в способность государства выразить интересы и волю народа, страны в целом (а не отдельных социальных и национальных групп), защитить эти интересы, развить основные духовные и материальные ценности российского общества. Дух общинности, стремление жить и действовать сообща являются доминантой этого процесса.

Семья как первичная ячейка общества, в которой концентрируется весь опыт, традиции и ценности развития цивилизации и проявляется бытие народа. Разрушение семьи, ведущееся уже на протяжении длительного времени – одна из основных причин сокращения генофонда нации, девальвации нравственности, болезней общества. В последнее время политический режим понял эту простую истину, что проявилось прежде всего в значительно возросшей сумме оплаты рождающихся детей. Но этого мало. Потребуется еще целый ряд экономических, социальных, политических, духовных и пропагандистских мер для изменения неблагоприятной ситуации. В числе этих мер важнейшее место занимает судьба женщины-матери, изначально в силу природы являющейся продолжателем человеческого рода, носителем добра и сострадания. Лишение семей материальной основы существования в первую очередь ударило по женщине, превратив ее в живой товар и объект прибыли. Эмансипация женщины состоит не в том, чтобы обеспечивать работой и продвигать ее в общественно-политическую деятельность. Этот выбор должен оставаться за женщиной, и только за женщиной. Основная же проблема заключается в том, чтобы признать труд женщины-матери столь же полезным и ответственным, как любой другой, и оплачивать ее нелегкую, пожизненную работу по сохранению семьи и подрастающего поколения. В этой связи необходимо в первую очередь остановить поток информации в СМИ и кино, унижающий достоинство женщины и рекламирующий ее как живой товар во имя получения прибыли.

В целом же российская история свидетельствует, что любой политический режим, который действовал в направлении защиты и развития цивилизационных ценностей или, по крайней мере, большинства из них, шел по восходящей и укреплялся. Но любой режим, предававший забвению заботу об этих ценностях или действующий вопреки им, рано или поздно был обречен на исчезновение.

6.“ Куда идти?”

Итак, вернемся к главному вопросу: “Куда идти?”. Как показывает опыт последних 12-15 лет, Россия в силу различных причин объективного и субъективного характера не может выбрать вектором своего общественно-политического развития капитализм.

Социальная ограниченность капитализма, его акцент на внешних формах демократии, а не ее сущности, внедрение индивидуалистской идеологии, принявшей откровенную форму “эгоцентризма”, отрицание соборности, общинности, коллективизма, конъюнктурно трактуемая социальная справедливость – все это и многое другое объективно входит в противоречие с ценностными ориентациями российской цивилизации, с российским бытием. Утвердившийся сегодня в России “дикий капитализм” лишь в выпуклой, доступной, яркой форме высветил именно те крайности, пороки и недостатки, которые неприемлемы для народа России. Если же Россия их принимает, если они становятся цивилизационными ценностями России, - то мы будем иметь дело уже не с Россией, а с какой-то иной, непонятной нам страной или рядом самостоятельных государственных образований, некогда являвшихся Россией.

В то же время мы не можем вернуться к тому социализму, который сложился в СССР. Попытка построить социализм вне преемственности с предшествующим историческим развитием России на основе догм и стереотипов классовой борьбы и диктатуры пролетариата – все это привело к деформации, искажению социализма, созданию чудовищного государственного монстра, стремившегося жить не по законам общественного развития, а в соответствии с внутренними потребностями и политической целесообразностью, в соответствии с интересами господствовавшей государственно-партийной номенклатуры, которая в 60-годы XX века окончательно сложилась как класс. Поэтому и стали его основными трагическими вехами всеобъемлющая государственная собственность, диктат государства и присвоение им прав личности и общества, массовые репрессии, борьба с инакомыслящими, милитаризация экономики, утверждение уравнительного принципа распределения доходов, приведшего к равенству в нищете, и т.д.

Итак, ни капитализм, ни социализм в его советской модели не могут быть выбраны в качестве вектора общественно-политического развития, так как в обоих случаях основной жертвой политики во всех ее проявлениях, формах и направлениях становится рядовой гражданин. То есть необходимо избежать социальной узости капитализма и экономической ограниченности советского социализма. Необходимо искать иной, третий путь развития, о котором в российском обществе говорят уже не один год, но дальше разговоров дело не идет.

Нередко вопрос сводится к выбору не вектора общественно-политического развития, а к выбору формы власти: демократия – диктатура – монархия и т.д. Но форма власти – это, во-первых, производная более глубоких процессов и, во-вторых, только средство решения политических, экономических, военных и иных задач на определенный период времени.

Представляется, что третий путь может и должен быть воплощен в идее конвергированного общества, развитие которого определяется не партийными программами, а закономерностями общественного развития как нашей страны, так и мира в целом [2].

Идея конвергенции предполагает взаимопроникновение отдельных элементов (а не механическое установление) разных общественно-политических систем (капитализма и социализма), ведущих к взаимному изменению характера систем и к их сущностному, содержательному сближению.

Первая попытка теоретического и практического решения данной проблемы была предпринята в России в 20-е годы прошлого века, когда попытались совместить, казалось бы, несовместимое – НЭП и коммунизм.

После Второй мировой войны страны Западной Европы, стремясь решить экономический и социальный кризис, без особых колебаний приняли и внедрили в практику ряд социалистических положений, в частности:

• был создан государственный сектор экономики;
• сформировалась коллективная собственность;
• было введено экономическое и социальное планирование не на директивной, а программной основе;
• была выработана социальная политика.

При всех негативных позициях и отрицательных оценках теория конвергенции получила на Западе совершенно конкретное и реальное выражение: модели социализма (шведский, испанский, итальянский и т.д.), вошли в программные положения различных западных социалистических и социал-демократических партий [7].

Россия сегодня, может быть, более, чем какая-либо иная страна, выстрадала эту идею. Она идет к ней имея уже за спиной опыт – капитализма под властью самодержавия, опыт казарменного социализма, а теперь и опыт первоначального накопления капитала, т.е. раннего капитализма.

Иначе говоря, перед Россией уже в 1991 г. открывался третий путь развития: формирование конвергированного общества с опорой на собственный экономический, научно-технический и людской потенциал с использованием отечественного опыта и национальных тенденций. Речь идет о “российской модели социализма”, имеющей право на жизнь так же, как “шведская”, “испанская”, “китайская” или какая-либо иная.

В России эта задача отличалась еще и тем, что при построении модели надо было идти не от частной собственности, а от разгосударствления всеобщей государственной собственности к многоукладности. С учетом российского опыта, российских традиций, психологии различных групп населения этот путь вполне приемлем для подавляющего большинства населения. И именно в этом кроется ностальгия по прошлому у значительных групп населения (а таких много - больше, чем собственно коммунистического электората), которые отвергают и не приемлют трагические и преступные явления советского периода, но сохраняют интерес и верность многим сторонам социализма, видя в них гарантии социального и общественного порядка.

“Российская модель социализма” по сравнению с другими моделями имеет еще одно важное преимущество: она нравственна, так как тяга к социальной справедливости генетически заложена в народе, и она не случайно является одной из ценностных ориентаций российской цивилизации.

Та сила, которая сумеет дать программное воплощение этой идее и провести хорошо продуманную организационную и пропагандистскую работу, получит и реальные возможности привлечь к себе широкие социальные, профессиональные, национальные слои российского населения и тем самым стать действительно реальной общенациональной силой.

Реальное воплощение этой идеи, построенной на балансе интересов внутри страны и на международной арене, и явится основным смыслом и содержанием устойчивого развития страны, а, значит, и осуществления российской стратегии развития, основой формирования стратегической элиты России.

7. Проблема субъектов развития

Самый трудный и драматический вопрос –о субъектах исторического действия, готовых взять на себя бремя и ответственность за осуществление намечаемых целей и задач. Имеется в виду наличие и реальное состояние тех общественных и политических субъектов (или претендентов на статус таковых), которые выражают не только желание, но и обладают волей, чтобы осуществить проект на практике.

Трудность этого вопроса связана с тем, что общество и страна давно уже поражены болезнью бессубъектности, поразившей в той или иной степени всех основных участников реформационного процесса (государство, слои или классы, общественные и политические сообщества, институты). Главные симптомы этой болезни: блокировка рефлексии, неспособность адекватно воспринять и оценить сложившуюся ситуацию, подняться над нею, самоопределиться и самоидентифицироваться, отсутствие смелых, хорошо обдуманных “прорывных” идей и готовности, умело взаимодействуя с другими субъектами, их реализовать. Эти симптомы “грубо и зримо” проглядывают в образе мышления и действий всех основных субъектов современной России, в том числе и власти, что достаточно точно фиксируется аналитиками [3].

Уже исследованы и обозначены механизмы появления этой болезни и разрушения государственности. Это – внешний перехват инициатив в реформировании отечественной экономики путем некритического использования западных моделей (неадекватных российским условиям), затягивания страны в кредитную зависимость, доминанты сырьевой ориентации; создание режима благоприятствования для бурного роста коррупции в системе государственного управления, проникновение в него финансово-промышленных группировок и криминальных структур; ангажирование отельных лидеров российской системы управления и их использование для управления страной “извне”; навязывание либерального императива “невмешательства” государства в социальное строительство в качестве гаранта неотвратимости подлинно демократических преобразований, и другие. Приходится констатировать, что после развала КПСС, соответственно, разрушения, пусть не самых эффективных, но работающих механизмов принятия и реализации государственных задач и решений, новых действенных механизмов управления страной, многосложного общественного хозяйства создано не было.

Бессубъектность многолика и по-своему отражается на деятельности всех акторов процесса российской трансформации.

Несмотря на огромные полномочия, весьма ограничены управленческие возможности у Президента Российской Федерации. В своей активности и инициативности он явно стеснен высочайшим уровнем коррупции и “продажности” во всех ветвях власти, а также очевидной неопределенностью поддержки его реформаторских усилий со стороны властных элит. Поэтому он вынужден часто идти за ходом событий, а не формировать и менять ситуацию в соответствии со своим вúдением и пониманием происходящего в стране. Основным властным ресурсом президента остается его высокий рейтинг среди населения – ресурс важный и мощный, но, увы, переменчивый. Сейчас это позволяет сохранять режим личной власти и ограничивать действия оппозиции, где “правые” бдительно следят за тем, чтобы политический курс был достаточно “либерален”, а “левые” – чтобы он был более “социален”. Но отношение населения к первому лицу государства уже иное, чем при Ельцине, которому долго верили, не требуя серьезных аргументов и практических подтверждений. Это отношение стало более рациональным: если обещаешь – выполни, иначе доверие может иссякнуть. Для судьбы российских реформ это обнадеживающий признак.

Администрация Президента по сути не представляет собой единой команды. Ни одна из сталкивающихся в ней группировок не имеет собственного “проекта будущего”, и потому борьба между ними воспринимается в первую очередь как схватка за властные ресурсы. Отсутствие публичной дискуссии подменяется “сливом” информации и “пиар-акциями” через доверенных журналистов, чтобы поддержать интерес общественности к борьбе за влияние в окружении главы государства. Поэтому вряд ли можно рассматривать эти группировки в качестве полноценных субъектов государственного управления.

Российская бюрократия, бесспорно, могущественна и почти бесконтрольна. В этих условиях чиновничий аппарат, осознав свою автономность и независимость от общества, присвоил себе права и функции господствующего класса и правящей партии. Но такое положение не может длиться вечно. Оно опасно не только для общества, но и для самого государства, так как в силу бесконтрольности чиновничий аппарат стремительно криминализируется и подвержен широкой и глубокой коррупции, что в сочетании с организованной преступностью и мощной “теневой” экономикой создает угрозу окончательной криминализации и государственных, и общественных ключевых структур.

Многие чиновники, используя административный ресурс, попали в клан “новых богатых”; они охотно поддерживают союз крупного бизнеса и власти – как в центре, так и на местах. Отсюда утрата чувства социальной ответственности за судьбу реформ и страны. По большому счету, бюрократия и сотрудничающие с нею властные элиты не заинтересованы в сколько-нибудь серьезных изменениях и переменах в стране. Для них, выросших в условиях полузакрытой экономики, режима “мутной воды”, любые изменения “вправо” или “влево” – угроза нынешнему привилегированному положению. Это хорошо чувствуют и выражают в своей деятельности так называемые “партии власти”, вчера цепко державшиеся за Ельцина, сегодня – за Путина. Пагубность их имитации “бурной деятельности” - по сути на пустом месте (никакой стратегии развития, кроме “поддержки” президента, они предложить не могут) - заключается, в частности, в дискредитации и без того малопопулярного понятия “центризма”, которому в данном случае придается явно негативный смысл.

Политические партии и движения, за редким исключением, носят бутафорский характер, ибо легко просматривается и угадывается их связь со структурами, которые являются инициаторами их появления и функционирования. Партии внятно не разделены и не структурированы по культурно-мировоззренческим ценностям (принципам): они скорее выступают в качестве инструмента социально безадресной политтехнологии, чем играют самостоятельную политическую роль. Их программы, манифесты и лозунги вызывают больше вопросов, чем дают ответов, и потому они не могут восприниматься как субъекты, готовые в любой момент взять власть и управлять страной.

Финансово-промышленные группы практически обладают неограниченным влиянием на все сферы жизнедеятельности страны. Супермонополии безраздельно доминируют в российской экономике, надежно защищены от конкуренции со стороны как отечественного среднего и мелкого бизнеса, так и зарубежных транснациональных компаний. Устроенные по модели капитализма прошлого века, они стремятся закрепить свое экономическое и финансовое могущество посредством сращивания с властью и ее структурами, диктуя свои правила игры и в политической сфере. Парадоксально, но факт: именно монополии сегодня в России реально обладают статусом “субъектов”, во многом определяющих ее нынешнее состояние и характер развития. Однако им, хорошо организованным и очень влиятельным, явно не хватает чувства самосохранения и прозорливости, чтобы вовремя определить надвигающуюся угрозу – не только стране, но и их собственному существованию.

Средний класс. Численность тех, кто позиционирует себя как средний класс с 1999 по 2002 годы, выросла почти вдвое, хотя по показателям качества жизни многие из них не отвечают мировым стандартам. Но они связаны между собой по критерию приоритетных целей своей жизни – творческая самореализация, образование, интересная работа и т.д. По социологическим меркам, средний класс уже сегодня представляет неплохой потенциал для упрочения общественной стабильности. Он еще не заявил себя как социально и экономически активная сила общества, но в условиях перехода страны к правовому типу порядка его стремление и готовность жить по легальным юридическим правилам и нормам может сыграть консолидирующую роль, а его самого можно превратить в дееспособного субъекта ускоренного и устойчивого развития страны, точнее он сам в состоянии стать таковым. Именно средний класс настроен на инновационную стратегию развития, способен сломать сложившуюся коррупционную модель “контракт-отношений” с бизнесом и предложить альтернативу, в которой частный интерес соединяется с общественным, а личное благо – с благом страны.

Научные и культурные элиты, ранее обозначаемые понятием “интеллигенция”, ныне разобщены, расколоты и подавлены своей невостребованностью. Даже в науке, которая всегда задавала эталонные механизмы формирования разного рода сообществ, серьезно подорваны силы консолидации и кооперативный эффект сложения сил. К тому же интеллектуальная, творческая элита поражена сегодня бациллами конформизма и своекорыстия, а большинство интеллигентов (ученых, учителей, врачей, “технарей”, музейных и библиотечных работников) унижены своей неустроенностью. Но если предпринимаемые ныне, пока очень робкие, шаги и меры по исправлению этой стратегической ошибки реформаторов-неолибералов получат более интенсивное развитие, субъектный потенциал и ресурс российского развития заметно и качественно повысятся.

Что касается населения в целом, точнее, преобладающей части российского общества, в массе своей “деклассированного” и “деполитизированного”, то и здесь наблюдаются серьезные сдвиги и изменения субъектного характера. Они образуют сложный и весьма противоречивый сплав качеств и черт “среднестатистического” индивида. Так называемое “протестное движение”, в том числе забастовочное, носит спорадический и плохо организованный характер, оно настолько идейно и политически слабо структурировано, что ожидать в ближайшие годы его превращения в мощную социальную силу, способную оказать серьезное воздействие на течение событий и ход развития, вряд ли следует. Хотя это пока единственная массовая почва, на которой может образоваться организованное социальное движение, способное выдвинуть собственную альтернативу нынешнему почти “застойному” курсу [1].

Такая расстановка сил с учетом их субъектного потенциала позволяет ответить на вопрос: кто объективно и субъективно может быть заинтересован в успехе проекта российского развития?

Прежде всего, конечно, подавляющее большинство простых граждан страны, понесших от неолиберального эксперимента наибольший урон и заплативших неимоверно высокую цену.

Далее, патриотически настроенная элита отечественных спецслужб и армии, предпринимателей и части гражданской бюрократии, не связанных особыми отношениями с олигархами и теневыми структурами бизнеса.

Безусловно, можно и нужно опереться на обескровленный, но до конца еще не уничтоженный военно-промышленный комплекс, сохранивший определенный технологический и кадровый потенциал, который было бы грех не использовать (даже преступно этого не делать!) в интересах экономического развития страны.

Особая роль выпадает на долю научной элиты, не мыслящей своего существования без фундаментальных исследований и открытий, столь необходимых для новой “экономики знаний”, но при этом сохраняющей свою привязанность к отечественной культуре и образу жизни. Сюда можно отнести и основную массу работников сферы образования.

Этот человеческий и профессиональный потенциал нуждается в поддержке и задействовании со стороны государства и власти, отвечающих “персонально” за необратимость хода реформ, определение целевых ориентиров и принятие стратегических решений. Необходима организация всех созидательных сил общества, готовых принять активное и конструктивное участие в осуществлении проекта создания демократической, богатой и процветающей России.

Столь глубокие изменения возможны в том случае, если будут происходить серьезные сдвиги в самосознании социальных групп, в формах и степени их самоорганизации, если изменится моральный климат в стране и будут созданы благоприятные условия для становления развитого гражданского общества.

Безусловно, создание таких условий и формирование соответствующего политического курса является прерогативой государства и власти. Но особая ответственность падает на интеллектуалов, которые проиграли в прошлом и явно проигрывают сегодня государственной бюрократии в состязании за умы граждан.

Определенный оптимизм поддерживают результаты социологических исследований, фиксирующие преобладание у населения “модернистских” настроений. Но люди, которых можно отнести к “модернистам”, не знают, что их в стране много, что они составляют большинство [6]. Их огромный динамический потенциал и прорывная сила не осознаны, не признаны, не востребованы. Новые отвечающие на вызов времени умонастроения не оформлены, не структурированы, не проговорены внятно, не нашли для себя подходящего языка. Все это, конечно, дело элиты. Ее задача – выстраивать стратегические ориентиры и кристаллизовать то, что распылено в воздухе; это и цеховая задача ее самосохранения.

К сожалению, российские элиты сами находятся в атрофированном состоянии, страдают низкой общественно-политической культурой. Все более актуальной становится задача формирования и консолидации новой элиты, ядро которой могут составить представители российских элит, не оторвавшиеся от страны и народа, не утратившие своей государственной, гражданской, культурной и этнической идентичности. В основном это представители научных, культурных и политических сообществ, малого и среднего бизнеса, военных. Именно они призваны формировать идеологию новой России и формировать ориентиры российского развития с учетом лучших традиций прошлого и образов будущего. Эта “роевая” интеллектуальная работа уже идет, она находит своих энтузиастов и тоже нуждается в самоорганизации.

Думается, назрела потребность в создании Сетевого Клуба стратегической элиты России, который взял бы на себя функции формирования стратегии российского развития, повышения уровня общественно-политической, управленческой и духовной культуры элиты, стимулирования процессов создания разнообразных институтов гражданского общества, контроля и поддержки процессов выработки внешнеполитических и внутренних долгосрочных целей и решений, экспертизы крупномасштабных проектов, а также выработки и цивилизованного давления на власть с целью совершенствования механизмов управления страной. Фактически речь идет о создании второго контура управления Россией, общественного по своей природе и назначению, не дублирующего, а дополняющего и обогащающего деятельность исполнительной власти.

Президентом такого Клуба мог бы стать Президент Российской Федерации. Тем самым повысится статус самого Клуба, а Президент получит в свое распоряжение качественно новый властный ресурс. В перспективе возможно создание сетевого общественного движения “Стратегия России”, ориентированного на стимулирование и поддержку социально конструктивных механизмов самоорганизации и самоуправления широких слоев населения [3].

Реализуемость и эффективность предлагаемых институтов гражданского общества связана с возможностями создания в условиях сегодняшних реалий России механизмов встраивания их в структуру всех ветвей власти, обеспечения их поддержки и безопасности. Нам представляется, что это задача крайне сложная, но не безнадежная. Попытки сделать первые шаги на пути к ее решению уже предпринимаются и дают некоторые основания для оптимистических прогнозов.

Литература

1. О стратегии российского развития /Отв. ред. В.И.Толстых. -М.: Русский путь. 2003.
2. Ипполитов К.Х., Лужков Ю.М. Конвергированное общество. Мечта или реальность? - М. 1999.
3. Лепский В.Е. Становление стратегических субъектов: постановка проблемы // Рефлексивные процессы и управление, т.2, № 1, 2002, С.5-23. (www.reflexion.ru)
4. В.И.Данилов-Данильян, К.С.Лосев Экологический вызов и устойчивое развитие. М., “Прогресс-Традиция”, 2000.
5. Ипполитов К.Х., Лепский В.Е. Подходы к формированию концепции и доктрин национальной безопасности России // Мир и безопасность.№6. 2002. С.24-27. (www.reflexion.ru)
6. Самоидентификация россиян в начале ХХI века / Исследование ВЦИОМ по заказу Клуба “2015”, 2002.
7. Задорожнюк Э.Г. Социал-демократия в Центральной Европе. – М.: Academia. 2000.

На страницу "Библиотека"